Да Бог с ним, с этим правовым полем…
В соседнем Бабаестане все было не совсем так. Уровень жизни населения тоже был выше среднего по стране, но не благодаря коммерческой жилке всех и вся, начиная с чиновников, а благодаря все той же бабайской нефтянке, каждый рубль с которой распределял лично Бабай, внимательно следя за уровнем воровства при освоении. Дисциплина у Бабая тоже была, но лишь до тех пор, пока все силовики были у него в руках.
А шаймиевские силовики, кстати, до сих пор все как один – выходцы из этой же самой области, то есть те самые люди с ПОНЯТИЕМ о том, что есть закон, а есть польза для региона и для разных групп людей, и нечего одно с другим путать.
Однако Госсекретарь тем не менее все же решил объявить Минтимерову, что им пора вместе, со всеми ритуальными танцами, уважением и почетом, начать подбирать бессменному главе преемника. Тут же, в кабинете Зайцева, состоялось единственное и неповторимое представление в жанре театра одно актера.
Шарип Шаймиевич закрыл глаза. Из них заструились слезы. Зайцев смущенно смотрел на плачущего старика. Человеческое из него власть пока не выхолостила окончательно, ему было неудобно так расстраивать старших. Минтимеров это прекрасно понимал. Глаза он не открывал, на Зайцева никак не реагировал, на его вопрос не отвечал, лишь схватился еще за левую сторону грудной клетки, как при начале сердечного приступа.
Госсекретарь уже жалел, что затеял этот разговор:
– Так… Вам… Воды, может? Врача?..
– Нет, все в порядке.
Было видно, что губернатор титаническим усилием воли подавил в секунды и слезы, и сердечный приступ, и эмоции.
– Дмитрий Александрович! Я должен Вам признаться…
Зайцев насторожился, ожидая каких-то обычных в таких случаях отмазок а-ля «позвольте довершить начатые реформы» и прочую чушь, но таковой не последовало:
– Это – правильное решение. Как государственник и патриот, я Вас категорически поддерживаю!
Госсекретарь, уже пребывая в шоке, все ожидал какого-нибудь подвоха. Потому как никто вот так просто, как сейчас этот мастодонт, съевший стаю собак на таких делах, не соглашался, что «да, мы старые, нас надо менять, работать должна молодежь, такие люди, как Вы, которые знают современные реалии, технологии и т. д.».
От волнения у старика появился сильный региональный акцент:
– Одним словом, я готов любой динь и щяс написат заявлиний!
Но тут подвох все-таки последовал:
– Но снащала дурака этого уберите!
Дмитрий Александрович осекся, не сразу поняв, о ком речь.
Минтимеров говорил про соседа, главу Бабаестана. У него с ним были свои счеты. Он считал, что своим демаршем последних лет Бабай навлек гнев федерального центра на всех старожилов губернаторского корпуса. К тому же Бабай потерял свою нефтянку, что автоматически ставило вопрос о передаче и шаймиевского нефтехимического комплекса, хоть и поменьше, но тоже неплохого генератора прибылей, под контроль федерального центра. А ведь он говорил Бабаю сто раз – давай скоординируем защиту вместе, давай сольем два нефтехимкомплекса в один и притащим иностранных или федеральных партнеров, чтобы ни одна собака не понимала, как к этому всему подкопаться, не взбудоражив сразу два мощных региона и не устроив скандал на весь мир. Бабай отказался, и сосед считал его по этому поводу ревнивым и глупым.
Разумеется, в объяснении сказанного Дмитрию Александровичу слово нефть не прозвучало:
– Прошу Вас, поймите меня правильно! – лицо Большого Актера было преисполнено мужества и раскаяния, – Я считаю, что у меня нет ни малейшего права диктовать Вам что бы то ни было о региональной политике. Вы – опытный человек. Но здесь Вам просто может быть не видно из центра. Ни в Бабаестане, ни у нас не поймут ведь люди, если Вы меня уберете, а его оставите. Он ведь против Вашей власти пошел, вызов Вам бросил…
Госсекретарь на это ответил, что Вы, мол, не беспокойтесь, с соседом Вашим я разберусь. Но в целом ход мысли старого хитрого лиса ему понравился. И вплоть до ухода Бабая его соседа никто не трогал.
Отбив первую атаку с помощью небольшого спектакля, Минтимеров начал активно готовить собственную операцию «преемник». И провел ее, надо сказать, блистательно, на зависть бабайцам, оставив и преемника – своего протеже, и силовиков – выходцев из области, и нефть – в своих руках.
Нефтянка была аккуратно припрятана между акционерами. Главным из которых было, само собой, государство. А в составе владельцев долей присутствовали, как говорят злые языки, и некоторые очень серьезные люди из города-героя, столицы нашей родины. Любопытно, что, в принципе, сделано с нефтехимом было примерно то же, что в Бабаестане – по сути, защита от недружественного поглощения с помощью контролируемой приватизации с сохранением управления в руках близких главы региона.
Но шаймиевцы все делали как бы «гласно», «открыто», под хороший пиарчик, с торгами, оценкой, внесением в план приватизации и тому подобным. В итоге основные активы и по сей день находятся под контролем у региональных, а не столичных элит.
Региональные элиты контролируют и областные представительства федеральных ведомств. Скольких бочек меда, отвезенных в город-герой, это стоило – никто теперь не подсчитает, но ни полицейский, ни прокурор не делают здесь ничего, что противоречило бы интересам региональных элит.
Автор этих строк своими глазами видел, как шаймиевцы работают с федеральным центром. Мы с Кацем ездили к ним с нашим инвестпроектом. Минтимеров, трепетно относящийся к любому прохиндею, везущему в регион живые деньги, лично приехал в аэропорт и встречал нас у трапа.
Я был сражен наповал, когда старенький и благообразный на вид дедушка, прощаясь, долго тряс мне руку («И чего это он так растрогался», – думал я, глупый), в конце концов проронив на местном наречии, которое я прекрасно понимаю, поскольку от нашего оно почти не отличается:
– Дрёс эшлисес! Василичка салям айт![46]
Он откуда-то знал меня (маленького жулика – меня!) в лицо и знал, что я работаю с Василичем!
Естественно, привет я передал сразу по прилету, Василич и Минтимеров после этого регулярно встречались и очень сблизились. Кремлевский обитатель очень оценил моральную поддержку политического тяжеловеса, который своим авторитетом как бы убеждал Василича, что он поступил правильно, откопав топор войны с Бабаем, вместо того чтобы сдаться.
Ну а Минтимеров – он всего лишь с помощью нехитрого рукопожатия и пары добрых слов приобрел еще одного влиятельного и надежного друга в федеральном центре.
Записка Демиургу и дембельский аккорд Бабая
Поручение Василича написать записку с руководством по снятию Бабая появилось вовремя. Мы как раз совсем было впали в отчаяние. Были уверены, что от нас ни черта не зависит, да и не зависело, что все наши трепыхания были пустой тратой времени.
Мы до сих пор не знаем, кто хозяин ящика [email protected], ответивший нам «принято». То есть мы понятия не имеем, для кого ту записку писали. Стала ли она действительно руководством к действию при операции по увольнению деда, или этот «демиург» – всего лишь какой-нибудь помощник Василича, который решил нас растормошить немного таким образом.
Совпадений нашего плана с реальностью в итоге оказалось много. Но знания наши эксклюзивными вовсе не были, так что, возможно, просто кто-то знал всё то же, что знали мы, и предпринял то, что и мы считали нужным предпринять.
Так или иначе – отнеслись мы к делу тогда со всей серьезностью. План содержал: предложения по замене некоторых, все еще лояльных Бабаю руководителей областных управлений федеральных ведомств; силовую защиту от возможных провокаций лояльных деду групп молодежи; пиар-поддержку в федеральных СМИ; предварительное десантирование в регион будущего преемника Бабая с группой помощников для подготовки быстрого решения оргвопросов и так далее.
Одним словом, там было все то, что обычно бывает в ситуациях, когда из богатых регионов выковыривают кого-то, кто 20 лет там командовал и кто вообще никуда не собирался уходить.
«Ни одна ковылинка не шелохнется в зауральской степи, ни один баран не заблеет на заднем дворе у хайбуллинского крестьянина при известии об уходе Бабая», – сообщал в качестве эксперта в этой записке неизвестному ее заказчику мощный бабайский политолог Слон. Это было ответом на поручение неизвестного заказчика текста: «особенный упор» сделать на освещение вопросов возможности народного бунта в поддержку деда.
Там же объяснялось, что бунт стихийным быть не может, а вот отдельные, специально организованные отряды «бунтарей», скорее всего, могут и появиться в Тришурупе напротив Белого дома или в других присутственных местах.
Нам было известно, что такие отряды Желтый сотоварищи готовят, хотя и сами при этом побаиваются вступать на зыбкую почву такой совсем уж антисоветчины. Готовили они отряды, в основном, чтобы попугать столицу их наличием и, может быть, разовым где-то появлением, не особенно радикальным. Поскольку Желтый наш, может быть, и не Махатма Ганди, но и в террористы, думается, у него тоже мало желания податься.
